Хомяки стали есть ту еду, что он им оставил, время от времени поглядывая наверх – где висело пирожное. Им очень хотелось его попробовать, потому что оно очень вкусно пахло, но они не решались, потому что до него было не просто добраться. Но соблазн оказался сильней, и в конце-концов самка не выдержала, залезла наверх, и стала есть пирожное. Когда самец увидел что она ест – он не выдержал, залез к ней, и тоже стал есть пирожное. И ели они пирожное вдвоем, и наелись досыта, а потом спустились вниз и легли спать.

Пробуждение их было просто ужасным: - как вы посмели меня ослушаться? – словно гром гремел голос хозяина. – За то что вы нарушили мою волю, я вас проклинаю. Теперь вы всю жизнь будете жить впроголодь, и не только вы, но и все ваши потомки будут голодать. Но это еще не все – отныне, навеки, и никогда больше вы не увидите лица моего, и не услышите моего голоса. Вот воздаянье вам и вашим потомкам, за ваш грех. Так сказал хомякам хозяин, и больше они ни когда его не видели и не слышали, потому что он подходил к клетке так, что бы они не могли его увидеть.

Для хомяков началась трудная жизнь, потому что теперь им давалась очень мало еды, так что они ни когда не могли наесться досыта. Не смотря на это, они все равно жили, и даже размножались. Как-то раз человек подошел к клетке, и заметил что хомяков в ней живет очень много. Тогда он присмотрелся получше и заметил, что все они впали в страшные грехи и злодеяния. Человек не выдержал и потихоньку посадил одну хомячью семью в банку, закрыл ее крышкой, а потом опустил клетку в ванну с водой, и утопил всех хомяков, кроме тех что были в банке.

Он вытащил клетку из ванны, и когда вода спала, потихонечку выпустил хомячью семью из банки. Хомяки были еще живы, хотя чуть не задохнулись. Они поскорее вылезли из банки – а потом, вдохнув свежего воздуха, стали громко чихать и кашлять. Видя это, человек умилостивился, и сказал – больше ни когда вас топить не буду. В этот момент, в облаке пара оставшегося после горячей воды, мелькнуло что-то похожее на радугу. Человек указал на нее хомякам, и сказал: - вот радуга, ее кладу в доказательство моего с вами завета. Ни кто из хомяков не видел хозяина, и ни кто из них не слышал его голоса, но все знали что он так сказал, и стали хомяки рассказывать об этом своим детям, а те своим. И все хомяки были рады – что хоть топить их больше ни когда не будут.

После потопа хомяки снова размножились, и жили себе потихоньку. Но была у них одна вечная боль – они все время недоедали. Человек не мог им простить первородного непослушанья, и поэтому всячески мстил им. Он не мог устроить удар молнии – но он проводил в клетку провода, что бы кого ни будь из хомяков убило током. Он не мог сделать эпидемий – но он подкладывал хомякам в еду яда, и они травились. Так они и жили, и хоть у них сменилось много поколений – все равно все они мучались и страдали, и все из-за того самого пирожного, которое они съели без разрешенья.

Со временем у них сложились легенды, и хомяки стали верить, что когда ни будь в клетку придет Великий Хомяк, который так будет делить еду, что ее хватит на всех, и ни кто не будет ей травиться. Ну а пока они частенько разрывали того, кто взял еды больше чем положено. А человек, видя отчаянное положение в клетке, чувствовал, что что-то не так, но что именно не так, он не знал. Он понимал, что нельзя гневаться на хомяков вечно, но и простить их он был не в силах. И когда он их казнил – он все время твердил, что он их любит. В конце концов, он отчаялся найти выход сам, и пошел за советом к психиатру.

* * *

- Ух ты, да у тебя шизофрения, да еще не простая а сложная – сказал психиатр человеку, осмотрев его, а потом продолжил: - Обычная шизофрения это раздвоение личности, а у тебя сразу три личности в одной сущности.
- Так я один, или меня целых трое?
- Ты как бог, триедин.
- Я давно чувствовал, что я бог – сказал человек после небольшой паузы, видно не расслышав приставку «как».

- Ты знаешь, я не в силах тебе помочь – шизофрения, увы, пока не лечиться
- Так как мне жить, и главное, что мне делать с хомяками?
- Раз ты жил раньше, то ты наверное сможешь жить и дальше, но должен сказать тебе одну особенность твоего разума. То что всем людям кажется просто и понятно – для тебя это будет неимоверно сложно и запутанно, а что наоборот, для всех очень путано и непонятно – для тебя это будет казаться простым и естественным. Поэтому все люди вокруг будут не понимать тебя.

- А что мне делать с хомяками, как мне простить их?
- Я посоветую тебе один простой способ. Ты просто давай им больше еды, что бы они не были голодными. Они прекратят есть друг друга, и поймут, что ты их простил. Так же прекрати свои казни, и не высматривай у них грехи – пусть живут как хотят.
Человек очень долго думал над советом психиатра, и по всему было видно, что он его не понимает. Недовольство, появившееся на его лице показывало, что он категорически не согласен с врачом.

- Странный и сложный способ ты мне предлагаешь. Но ты знаешь, я лучше сделаю все гораздо проще и понятней, что бы хомяки знали, как я их люблю. Я не пожалею самого себя ради них, и отдам им себе на закланье. Я долго думал, как мне найти способ простить их. И я решил, что они должны принести мне в жертву самое дорогое. А самое дорогое для меня – это я сам. Поэтому, что бы они принесли мне меня в жертву, нужно что бы я у них был, и для этого мне придется пройти нелегкий путь вохомячиванья. Но я сделаю это ради них, потому что я их люблю, а другого способа примирить меня с ними не существует.

- А как они принесут тебя тебе в жертву? – спросил психиатр
- Очень просто, я найду у них грехи, и начну так их изобличать, что они разъяряться, и разорвут меня в клочья, а потом съедят – ответил человек, заставив психиатра всерьез и надолго задуматься. После долгой паузы он спросил:

- Скажи, то что они съели пирожное без разрешенья – это страшный грех?
- Конечно, ведь они ослушались меня, и поэтому теперь для них нет прощенья, но я все равно их прощу, потому что люблю.
- А то, что они тебя убьют, и съедят – это не будет грехом?
- Да какой же это грех – ведь они не будут знать, что творят. Ведь ни кто из них не будет знать, что это я, и все они будут думать, что рвут и едят простого хомяка, который хулит хозяина. К тому же я на всякий случай прощу их, поэтому ни какого греха в этом нет.

- А если они не будут знать, что убили и съели тебя – то как они узнают, что ты пожертвовал собой ради них, и что они принесли тебя тебе в жертву?
- Об этом будут знать избранные, они расскажут другим, и блаженны те кто поверит, но поверят в это не все. И если раньше они грызлись только из-за еды, то теперь они начнут грызться еще из-за меня.
- Подожди, ты же вроде должен после принесения тебя тебе в жертву простить их, за их первородное грехопадение, и давать им еды досыта?
- Вот этому не бывать, и еды я им буду давать еще меньше. Пойми, раз я страдал ради них – они должны страдать тоже, иначе это будет неуважением ко мне. Да и как мне дать им больше еды, после их первородного грехопадения? Довольно с них и прощенья – а еды ни крошки – сказал человек со злостью, а потом встал и ушел от психиатра.

Вернувшись домой, человек занялся спасением хомяков. Взял он каплю своей спермы, подошел потихоньку к клетке, и капнул сверху на хомячиху. И попала та сперма в хомячиху, и хотя она уже была беременной, говорят что все равно она что-то почувствовала. Так случилось беспорочное зачатье, о котором потом у хомяков было столько споров.

* * *

Разуму взрослого человека совсем не просто оказаться в эмбрионе хомяка. Представьте себя в таком жалком обличье – и вы поймете, что чувствовала разумная человеческая сущность после вохомячиванья. Он был в полном сознанье, но он не мог пошевелиться, потому что шевелить еще было не чем. Он не мог даже посмотреть не темноту хомячихиной утробы, потому что и глаза у него пока еще не образовались. Единственное что оставалось человеку – так это думать.

Вот он и думал. Мысли его были тоскливы, и всякие неприятные предположения лезли ему в голову. Ему казалось, что он родиться хомяком с головой человека, или наоборот – человечье туловище будет с головою хомяка. Но он утешал себя тем, что даже если он родиться в нормальное хомячьей плоти – все равно ему предстояло стать жертвой. Поэтому родись человек в виде помеси – он бы не особенно расстроился, потому что тогда бы у него появлялся шанс избежать своей миссии. И думая об этом, человек сам не заметил, как стал философом.

А еще он злился на другие две свои сущности, которые остались в человеческом теле. Он был злой на них, потому что считал, что они его бросили и предали. Ведь не по своей воле он оказался хомяком, а по воле жребия, который они бросили. Жребий указал на него, и ему поневоле пришлось вселиться в хомячихину утробу, хотя делать ему это совсем не хотелось. Перед этим он получил от двух других сущностей условное имя – Сын. Прощаясь с ними, он и им дал имена, и второй из них стал Отцом, а третий стал Духом.

Когда Сын стал Сыном – он осознал что ему предстоит, а осознав он пришел в ужас. Он попытался выкрутиться, и ради этого попробовал затеять разговор с Отцом и Духом. Но они словно чувствовали, к чему может привести этот разговор, и поэтому в ответ от них он услышал только укоризненное молчанье. Вот так и получилось, что деться ему было не куда, и ему пришлось вселиться в зародыш хомяка, что бы тем самым исполнить свою волю, и принеся себя себе в жертву, спасти хомяков от своего гнева. Вот так Сын оказался хомяком, и философствовал в хомячихиной утробе, ожидая своего рожденья.

А у хомяков тем временем настали дни процветанья. Дело в том, что двуединый человек, в лице Отца и Духа, помнил о том, что среди хомяков находиться Сын. Поэтому он прекратил свои обычные казни, и больше не подсыпал хомякам в еду яду, и не убивал их током. Ему конечно было не легко отказаться от проявлений своей любви к хомякам, но на это пришлось пойти ради сына. А хомяки, видя что их перестали убивать, обрадовались, и у них появилась надежда, что скоро в клетку явиться Великий Хомяк, который так поделит еду, что ее хватит на всех, и ни кто ей не будет травиться.

* * *

И вот наконец настал день, когда Сын родился на свет. Он родился не один, а вместе с братьями и сестрами, но человеком среди них был только он один. Родившись, он первым делом осмотрел себя, и к своей величайшей радости понял, что он получился хомяком, а не помесью. Но разглядеть себя получше он не успел, так как хомячиха принялась его облизывать, а потом стала кормить молоком, вместе с другими хомячатами. Сын стал расти.

Пока хомячиха вскармливала его молоком, он совсем не задумывался, что в клетке царит голод. Но вот пришел день, когда у хомячихи кончилось молоко, и он был вынужден перейти на твердую пищу. И тут до Сына дошло, что ему предстоит не только стать жертвой, но еще и голодать всю свою хомячью жизнь. Не выдержав, он обратился к Отцу и Духу, и потребовал от них, что бы на время его присутствия в клетке они увеличили количество выдаваемой еды. Отец и Дух пришли в возмущенье, услышав такую просьбу, но помня о Сыне, они договорились, что будут его тайком подкармливать, когда все хомяки будут спать.

Решив проблему с Сыном, Отец и Дух заодно решили проблему с любовью. И кормя хорошей едой Сына, они стали подсыпать яд в еду других хомякам, что бы те не забывали что их любят. Так на хомяков снова обрушились обычные казни, и они перестали верить. А Сын тем временем очень быстро рос, что не удивительно – ведь он единственный из хомяков ел досыта.

Когда он стал взрослым, он не взглянул ни на одну самку, но зато стал проповедовать. От него хомяки узнали то, о чем они совсем не подозревали – ведь у них была своя история. А Сын от них узнал о Великом Хомяке, которого они ждали. Посоветовавшись с Отцом и Духом, он объявил двум своим друзьям, что он и есть Великий Хомяк. А что бы они ему поверили, он их один раз накормил досыта, так что они стали считать его чудотворцем. В этом была ошибка Сына – ведь после того, как он накормил своих друзей, случились события, которые перечеркнули весь ход того, что было запланировано заранее.

Дело в том, что один из друзей Сына, которых он кормил, проголодавшись, потребовал у него еды снова. Но Сын отказался дать ему еды, и тогда он все рассказал другим хомякам. Те потребовали у Сына ответа на вопрос – где он взял еду, и правда ли то, что он Великий Хомяк. Сын решил, что время пришло, и он решил открыть хомякам слово человечье. И он тут же, при всех назвал себя Великим Хомяком, и сыном хозяина.

Когда хомяки услышали, что он еще и сын хозяина – они впали в ярость. Сын это заметил, и стал обличать грехи хомяков: - посмотрите, вы все какаете, там где сидите, а нужно какать в одном углу клетки. К тому же вы спите рядом друг с другом, так что бы было теплей – а должно спать на равном друг от друга расстояние, что бы занимать всю площадь клетки. Вы стачиваете зубы об прутики – это тоже тяжкий грех. К тому же, вы еще едите свои какашки, а это мерзость в глазах хозяина.

Так сказал им Сын, и много еще чего он хотел им сказать, но они не дали ему договорить. Одному из хомяков пришло в голову, как можно его проверить. И он сказал: - сейчас как раз время кормежки. Пусть он разделит еду между нами, и если мы все наедимся досыта, и ни кто не отравиться – значит он Великий Хомяк, а если еды не хватит – значит он лжец. Всем хомякам понравилось такое предложение, и они заставили Сына делить еду.

Сын содрогнулся, понимая что сейчас свершиться, а вместе с ним содрогнулись Отец и Дух. Ведь они с Сыном были одно, и им предстояло почувствовать все, что должен был почувствовать сейчас Сын. Он не торопился начать делить еду, но хомяки стали его подталкивать, и ему пришлось делить. Внимательно посмотрев на еду, он стал ее раздавать поровну, разгрызая крупные куски на кусочки. Когда он закончил, хомяки стали есть. Они мигом все съели, и не наелись. К тому же, один из хомяков стал корчиться, и хомяки поняли что он отравлен. Тут они пришли в ярость, и набросившись на Сына, стали его рвать.

- Иду к тебе, Отец – были последние слова Сына, а Духу он ни чего не успел сказать, потому что хомяки его разорвали, и стали есть. Когда они добрались до его желудка – они нашли в нем такую отборную еду, какой у них ни когда не было. Кто-то из хомяков сказал: - воистину он был сыном хозяина, и Великим Хомяком. Зря мы его убили. – Но другие на него зашикали, и он замолчал.

А потом, через несколько дней, Сын подошел к клетке, и тихонько позвал своего друга, которого он кормил и который его не выдал. Он сказал ему, что он воскрес, и теперь он снова стал хозяином. Он велел, что бы его друг рассказал об этом всем хомякам, что бы они знали, как он их любит. И еще он сказал, что все хомяки прощены, и после смерти все они будут есть досыта.

Его верный друг послушал, и поверил ему. Как он и велел, он стал проповедовать благую весть другим хомякам. Сперва они ему не верили, но потом ему удалось убедить многих, так что сбылись слова человека, которые он сказал психиатру – они будут грызться не только из-за еды, но еще и из-за меня. И теперь, человек с удовольствием наблюдал, что грызни в клетке стало намного больше, и хомяки стали жить еще хуже.

* * *

С тех пор прошло много времени. Давно был разорван верный друг Сына, но хомяки продолжали грызться, потому что они так и не могли договориться кем был Сын. Одни утверждали что он бесстыдный лжец, другие говорили что он Великий Хомяк и сын хозяина, третьи считали что Великий Хомяк еще не приходил, но должен явиться….. И такие споры продолжались до бесконечности, точенее до драки.

Но как-то раз, человек положил еду хомякам, а сам забыл закрыть дверцу клетки. И все хомяки вышли из клетки, а потом разбежались по кухне. Тут они нашли много еды, и в первый раз в жизни наелись досыта. А потом они убежали в подвал. Там они встретили крыс.

Стали они рассказывать крысам, как они жили в клетки, как их любил хозяин, и как он пожертвовал ради них своим сыном. Крысы внимательно слушали хомяков, а потом пошептавшись, попросили показать им квартиру хозяина. Хомяки привели крыс, и они вместе оказались на кухне, где до сих пор стояла пустая клетка.

Хомяки думали, что крысы пришли за едой, но те почему-то пошли в комнату, и позвали с собой хомяков. Те пошли с крысами, и в первый раз увидели своего хозяина. Он был совсем не такой, каким они его себе представляли, но разглядеть его как следует, им не удалось. Потому что крысы забрались на кровать, и загрызли человека. А потом, хомяки вместе с крысами убежали жить в подвал. Да так в нем и живут до сих пор.