Гинзбург Виталий

Сравнительно недавно в “Поиске” был опубликован ряд статей, в которых содержится мысль о том, что наука и религия совместимы и между ними “нет и не может быть конфликта” (“Поиск” №№ 12, 25, 1998). Более того, в этих статьях и им предшествующей (“Поиск” № 30-31, 1997) делается попытка утверждать веру в Бога. Все авторы этих статей иностранцы, и я подозреваю, что ими движет миссионерская задача помочь возрождению религиозности в России, где более 70 лет большевики (коммунисты) насаждали воинственный атеизм. При этом насаждали варварски священнослужителей расстреливали и ссылали, храмы взрывали или превращали в склады и клубы, верующих принуждали скрывать свои религиозные чувства. Такая политика дискредитировала атеизм, который по своей сущности не имеет ничего общего с насилием. К счастью, все это уже позади и, как четко сформулировал папа Иоанн-Павел II, “коммунизм пал сам по внутренней своей слабости, ибо он оказался лекарством опаснее самой болезни”. И, как это обычно бывает в подобных случаях, крах идеологии советского общества привел сейчас в постсоветском обществе, к наступлению клерикализма, и защищать нужно уже не свободу религии, а свободу совести в широком плане и, в частности, свободу атеистических и материалистических воззрений. Отстаивать нужно и декларированный в Конституции России, но фактически, как и прежде, грубо нарушаемый на практике (правда, уже с “другим знаком”) принцип полного отделения церкви от государства

Защите атеизма мы с Е.Фейнбергом недавно посвятили статью в “Литературной газете” (от 3 июня 1998 г.), а упомянутые статьи Д.Джонсона, Д.Леннокса и Х.Изинга в “Поиске” уже подверглись критике со стороны Н.Зефирова и В.Дубровского (“Поиск” № 36, 1997; № 16, 1998)

Тем не менее мне кажется целесообразным сделать еще несколько замечаний на ту же тему, спровоцированных заглавием статьи Х.Изинга “Совместима ли вера в Бога с естественно-научным мышлением?” (“Поиск” № 25, 1998). На этот вопрос я, в отличие от Х.Изинга, отвечаю резко отрицательно

Что такое научное мышление? Читатели “Поиска” знают ответ на этот вопрос, и здесь не место вдаваться в дефиниции. Кратко же говоря, в естественных науках речь идет о сочетании наблюдений и (или) экспериментов с теоретическим (часто с использованием математики) анализом результатов этих наблюдений и экспериментов. Итогом такой деятельности является причинно самосогласованная картина исследуемых явлений и процессов, которые материалисты считают объективно существующими в природе. Агностики и позитивисты ограничиваются описанием этих явлений и процессов. Однако ни у материалиста, ни у агностика в их идеологии нет места Богу или богам. Действительно, вера в Бога или богов это вера в существование чего-то сверх природы, чего-то управляющего природой или даже порождающего Вселенную, жизнь и т.п. Вера в богов это вера в возможность чудес, не требующая доказательств и анализа. Не говоря уже об известной “формуле” Тертуллиана: “Верую, ибо нелепо”, можно упомянуть высказывание святого Августина: “Я не был бы христианином, не будь чудес”. Чудо же, по определению, это нечто не находящее научного объяснения, нечто сверхъестественное. Можно напомнить и замечания столь глубокого ученого и религиозного мыслителя, как Б.Паскаль: “Все верование основано на чудесах” и “...само появление чудес доказывает, что они совершаются Богом или тем человеком, который находится в единении с Богом”. Это XVII век. Теперь же на пороге век XXI, а доктор философии, доктор математических наук Джон С.Леннокс (“Поиск” № 12, 1998) утверждает, что между наукой и религией нет и не может быть конфликта, ибо: “Чудеса Иисуса, такие, как превращение воды в вино и хождение по воде, объясняются тем, что Он действительно является Богом всего сущего. И вел Он себя так, как и должен был вести себя Бог в образе человека”. В таком же духе “доказывается” и “объясняется” возможность непорочного зачатия. Просто трудно поверить, что подобные рассуждения считаются обоснованием совместимости веры в Бога с научным мышлением! Нельзя не отметить, однако, что действительно образованные теологи находятся совсем на другом уровне. Они понимают, что доказать существование Бога невозможно, как нельзя доказать и его отсутствие. В обоих случаях речь идет об интуитивных суждениях (см. Е.Фейнберг

Вопросы философии № 7, 1997, с. 54) с той существенной разницей, что интуитивные суждения в науке не должны противоречить логике, знаниям, опыту. В случае же религии, напротив, допустима и даже необходима вера в чудеса. С этой точки зрения для людей верующих нет, казалось бы, никакой нужды пытаться находить какие-то параллели между содержанием Библии и современными научными представлениями, скажем, в области космологии и биологии. В действительности же существует литература, посвященная попыткам доказать, что “вопреки распространенному заблуждению, существующие научные данные находятся в замечательном согласии с библейским описанием развития Вселенной”. Это отрывок из аннотации к книге Н.Авиезера “В начале. Сотворение мира и наука” (английское издание в США, 1990; в русском издании год не указан, мне книгу ее автор подарил в 1997 г.). Статьи Джонсона, Леннокса и Изинга в “Поиске”, о которых речь шла выше, проникнуты той же идеей

В вопросе о происхождении жизни подобный подход уже критиковался Н.Зефировым (см. выше). Что же касается космологии, то имеется в виду так называемый “Большой Взрыв” (Big Bang). Представление о таком “взрыве” было введено в 1927 г. и позже бельгийским астрономом Г.Леметром (1894 1966), при этом Леметр в большой мере опирался на предшествовавшие работы нашего соотечественника А.Фридмана (1888 1925)

Интересно, что Леметр был не только космологом, но и католическим священником и, более того, с 1960-го до своей кончины в 1966 г. являлся президентом Ватиканской (папской) академии наук. На посвященном космологии XI Международном Сольвеевском конгрессе в 1958 г. Леметр заявил: “В той мере, в какой я могу судить, такая теория (имеется в виду теория расширяющейся Вселенной с особой точкой “началом времени”. В.Г.) полностью остается в стороне от любых метафизических или религиозных вопросов

Она оставляет для материалиста свободу отрицать любое трансцендентное бытие. В отношении начала пространствавремени материалист может оставаться при том же мнении, которого он мог придерживаться в случае неособенных областей пространства-времени”. Так и хочется воскликнуть: “Молодец, монсеньор Леметр!” Будучи глубоко верующим и даже священнослужителем высокого ранга, он вместе с тем ясно понимал, что веру в Бога и те или иные естественно-научные представления никак не нужно смешивать

Так как же обстоит дело с совместимостью веры в Бога с научным мышлением? Как мне представляется, научное мышление и вера в Бога совершенно несовместимы, если Бог привлекается в качестве “объяснения” каких-то процессов или явлений. Происхождение жизни, эволюция Вселенной, да и любые другие естественно-научные проблемы являются предметом научного изучения, и шаг за шагом мы узнаем о них все больше и больше в результате наблюдений, экспериментов и их анализа. Привлекать здесь Бога, сказав, например, что Бог создал живые существа, значит, по существу, капитулировать, отказаться от научного подхода к вопросу о происхождении и эволюции живых организмов. Пытаться почерпнуть из Библии или других сочинений, созданных в седой древности, какие-то ответы на естественно-научные вопросы современности представляется просто абсурдным

Но ведь были и есть люди, явно высокообразованные, которые, по-видимому, все это прекрасно понимают, и вместе с тем верят в Бога. Вера этих людей носит трансцендентный, нерациональный характер. Это мистика, тайна и слепая вера (“верую, ибо нелепо”). Интересно было бы познакомиться с тем, что такие люди (тот же Леметр) думают о своей вере, как они поясняют свою позицию. К сожалению, я не располагаю такими сведениями, не знаю, как их получить. В единственной имеющейся в нашей библиотеке книге Леметра (G.Lemaitre. The primeval atom

1950) я обнаружил лишь одну не дающую пищи для размышлений фразу богословского содержания. В сборнике статей памяти Леметра (The Big Bang and Georges Lemaitre. 1984) о его религиозных убеждениях и вообще о религии также ничего не говорится. И это типично: во всех известных мне случаях верующие физики и астрономы в своих научных работах ни словом не упоминают о Боге

Они одновременно живут как бы в двух мирах одном материальном, а другом каком-то трансцендентном, божественном

У них происходит как бы расщепление психики. Занимаясь конкретной научной деятельностью, верующий, по сути дела, забывает о Боге, поступает так же, как атеист. Таким образом, совместимость занятий наукой с верой в Бога отнюдь не тождественна с совместимостью веры в Бога с научным мышлением. Так я понимаю ситуацию, но мало что могу здесь еще пояснить, ибо являюсь убежденным атеистом и не понимаю, зачем и почему нужно помимо окружающего мира выдумывать еще какой-то воображаемый мир, привлекать представление о Боге

Совсем другое дело, что вера в Бога или богов, приверженность какой-то религии* отвечает потребности людей в защите от тягот жизни, помогает верующим в тяжелые минуты. Поэтому верующим нельзя не позавидовать, и я нисколько не стесняюсь такой зависти. Но что поделаешь разум сильнее и не позволяет верить в чудеса, в иррациональное

еперь совсем о другом. В статье Изинга (“Поиск” № 25, 1998) приведена опубликованная ранее в Nature (т.386, с.435, 1997) таблица, свидетельствующая о том, что среди американских ученых в 1916 г. было 42% верующих, а в 1996 г. 39% верующих, т.е. их уменьшение невелико. Это кажется странным в свете огромных достижений науки за прошедшие между опросами 80 лет

Возможно, роль здесь сыграла реакция на воинствующий атеизм коммунистов

Кроме того, в США в некоторых кругах сильны традиции и показная религиозность. Более интересна для нас ситуация в России. К сожалению, результаты соответствующих опросов отсутствуют или мне неизвестны. А они нужны, хотя в отношении религии и атеизма это дело очень деликатное. Атеистическая пропаганда в советский период сыграла свою роль, семейные религиозные узы также ослабли. С другой стороны, после падения большевистского строя появилась полная свобода религии, и, более того, религиозность (часто, впрочем, показная) стала модной. Думаю, что в научной среде атеистов у нас сейчас все же значительно больше, чем верующих. Однако цифры, хотя и интересны, но не так важны. Важно обеспечить в России то, что называется свободой совести, то есть для каждого гражданина возможность свободного выбора между атеизмом, агностицизмом и религиозностью, причем с принадлежностью к любой конфессии (разумеется, такая свобода не относится к воинствующим и изуверским сектам). К сожалению, в настоящее время защищать нужно уже не свободу религии, а свободу атеистического просвещения. В прессе, по радио и по телевидению сообщается информация о различных религиозных событиях и обрядах, а голос атеистов совсем не слышен. Такова сегодня дань конъюнктуре и моде. Как я убежден, мода пройдет, многовековой процесс освобождения общества от религии продолжится и в конце концов, пусть и не очень скоро, победит. Будущее принадлежит не мистике, таинствам и вере, а научному мышлению и научному мировоззрению

* Кстати сказать, религий очень много (см., например, книгу М.Малерба. Религии человечества. Изд-во “Рудамино”, 1997), и выбор той или иной религии определяется традициями в семье, влиянием проповедников и т.д. Наука же одна для всех, ибо объективна. В этом также нельзя не видеть огромного превосходства науки над религиозными верованиями.